— Ноги ставишь вот так! — Кажется, Саюл теряет терпение, а мне всё никак не удаётся выполнить его задание. Чувствую себя глупо и виновато, но ничего не могу с собой поделать. Ноги словно отказываются слушаться, раз за разом я делаю всё не так. Уже и сам от себя устал, с трудом нахожу силы продолжать. Похоже, мой сату понимает это.

— Садись, — велит мне старый шаман, — поговорим, отдохнём. — Я с удовольствием плюхаюсь на поваленную сосну. Пытаюсь справиться с раздражением. Чтобы справиться с ним, отпрашиваюсь к ручью попить воды. С характерной усмешкой шаман позволяет мне уйти.

И вот я зачерпываю воду ладонью, делаю глоток. И уже обеими руками споласкиваю лицо. От прохлады и свежести по телу пробегает волна. А потом — лёгкая дрожь по спине. Сел, вытянув ноги, посмотрел в небо. Густые облака тугой пеленой плавно плывут в неизвестность. Обгоняя их, куда-то спешит птица. И тихий шум сосен шепчет невнятный мотив забытой ещё в древности мелодии.

Сижу тихо, удивляюсь своим мыслям. Смотрю на небо. И что-то так хорошо мне — нет слов об этом сказать. Хочется сидеть так и сидеть, оставив все дела и заботы, забыв обо всех тревогах. Просто теперь не о чем беспокоиться: всё уже есть, не надо никуда бежать, делать, хотеть, достигать или разочаровываться.

Густые клочки облаков вдруг приходят в странное движение. Они начинают собираться в неявные силуэты, похожие на человеческие и звериные. И вот уже силуэты ожили и стали настоящими, живыми. Я среди них — и мне так странно: будто понимаю, где я нахожусь и что со мной происходит, и в тоже время совсем не могу взять в толк, что всё это значит.

От неба мне стало дурно, перевёл взгляд на деревья, но и они стали какими-то странными, будто потеряли свою обычную твёрдую форму. Очертания их теперь размытые, словно отражения в воде. А ещё они, как и облака на небе, пришли в движение. Вроде и стоят на месте, но при этом движутся то приближаясь ко мне, то отдаляясь. На мгновение стало страшно, захотелось кричать, но деревья отступили, и я успокоился.

Невольно опустил взгляд на землю — и с нею тут же стало происходить нечто подобное. Она расплылась под ногами, зашевелилась, будто дышит. Кажется, что при этом она стала мягкой, как шкура медведя. И всё вокруг заволокло белым туманом, а в нём разноцветные искорки, как у снега на морозе. И туман этот плотный, осязаемый, но в тоже время я понимаю, что это не так, он не настоящий, на самом деле его не существует.

Вот это ощущение и дало мне возможность собраться. Настроился на землю, захотелось набрать силу. Встал, прикрыл глаза, смотреть на плывущий мир и туман уже не было ни сил, ни желания. Настроился на силу земли, потянул её по ногам к животу. Тёплая тягучая энергия медленно стала подниматься по телу. Захотелось помочь ей, чувствую, как мои ноги сами начали двигаться.

Сила земли достигла живота и начала подниматься выше. Когда она добралась до груди, сами собой стали получаться звуки. Они просто рвались из гортани и были такими красивыми и складными, что привели меня в полный восторг. От моего звучания сила пошла ещё выше, достигла головы.

И тут наступила полная ясность. Никогда ещё в моей голове не было так легко и прозрачно! И что интересно — ни одной мысли. Я всё воспринимал совершенно иначе, чем обычно — только не смогу сказать, в чём разница. Просто видел и понимал всё как есть, без размышлений и рассуждений.

Вдруг обнаружил ещё одну интересную особенность: я видел сквозь закрытые веки. Только видимая мною картина сильно отличалась от той, что предстаёт перед обычным взглядом. Я видел не привычные очертания, а их светящуюся основу. Не знаю, как назвать это по-другому. Будто свет — это скелет, а всё, что видимо обычными глазами, просто поверхность, одежда или шкура.

Попытался переключиться на обычное зрение — уж очень захотелось вернуться к привычному восприятию. И у меня получилось. Открыв глаза, увидел мир прежним и с облегчением выдохнул. Деревья были деревьями, облака мирно бежали по небу, а земля спокойно лежала под ногами.

Но моё удовольствие было недолгим. Почти сразу я обнаружил, что и тот причудливый мир, от которого я хотел избавиться, остался со мной. Я видел оба мира сразу.

От неожиданности я грузно сел. Моё состояние было близко к отчаянию, от бессилия опять захотелось кричать.

— Ты когда ворговать начнёшь? — услышал я странный, но в тоже время знакомый голос. Поднимаю голову, смотрю, пытаюсь понять, кто говорит со мной. И в ужасе застываю: я поднял только одну голову, но у меня есть другая, она по-прежнему смотрит в землю. Более того, эта самая земля шевелится, плывёт перед глазами. А вот поднятая голова отчётливо видит Саюла и понимает, в отличие от первой, кто он такой.

— Это называется «цху». В таком состоянии шаманы камлают и путешествуют в других мирах. Правда, ты застрял на пороге.

Мне очень нравится, что мой учитель говорит со мной. Его голос успокаивает. Правда, смысл его слов мне плохо понятен, но я стараюсь. Моя поднятая голова напрягается, собирает остатки сил, пытаясь сообразить и осмыслить сказанное Саюлом.

— Слабоват ты ещё, — спокойно звучит голос сату. — Слишком много сил тратишь на переживания. Соберись — и всё внимание переведи на любой предмет, который первым попадётся тебе на глаза. Смотри на него не отрывая взгляда.

Последние слова старого шамана мне понять удалось, правда, я не понял какой именно головой мне нужно смотреть. Но это было уже не важно: я настолько устал, что выбирать не стал. Начал смотреть той, что поднял. Уставился на небольшой камень под ногами. Он сначала был виден отчётливо: камень, как камень — а потом начал расплываться, куда-то пополз. Но я был настойчив, чётко исполнял веление своего сату.

Постепенно камень перестал шевелиться, застыл на месте. Голова ещё кружилась, но, по счастью, она уже была одна. Мир снова стал ясным и чётким, каким я привык его видеть каждый день. С облегчением выдохнув, я повалился от усталости на землю. И, перед тем как потерять сознание, услышал смех.

Чувствую, что меня ударяют по голове чем-то острым и твёрдым. А ещё странная боль в лодыжке. Медленно открываю глаза и слышу шум крыльев. Вижу быстро взлетающего ворона. У ног сидит лисичка.

— Хорошие у тебя друзья! — задумчиво говорит Саюл. — Помощники. Только вот зачем ты стал входить в цху? Ильхур, ты ещё не готов для этого.

— Но я ничего не делал, сату! Оно само так получилось.

— Любопытство тебя погубит, — осуждающе качает головой старый шаман. — Если бы ты ничего не делал, то у тебя бы ничего и не получилось. Зачем ты пошёл в цху — вот вопрос, на который ты должен ответить, Ильхур.