Открываю глаза. Жилище наполнено светом, слышится пение птиц. Пытаюсь подняться, но получается плохо, тело не слушается меня. А ещё очень хочется пить, во рту пересохло — противное ощущение. Еле-еле поднимаю голову, осматриваюсь: никого нет. Хочу позвать маму, но вместо слов могу издать только хрип. В голове стучит только один вопрос: что со мной?

Через некоторое время, после напряжённых усилий, мне удалось встать. Просто очень хотелось в туалет. Пошатываясь, выхожу на улицу. Стоит чудесная погода: солнце заливает теплом всё вокруг, свежий прохладный ветерок приносит с собой множество чудесных ароматов, которые бывают только весной.

Удалось дойти только до ближайшей сосны. Обхватил ствол руками, отдыхаю. В глазах потемнело, в висках стучит, дыхание заходится. Через некоторое время решился на следующий переход. А вот на обратный путь сил уже не хватило. Не пройдя и половины, едва добрался до бревна, сел и задремал.

Очнулся от толчка в плечо. На меня смотрят ласковые и в тоже время строгие мамины глаза. Она внимательно разглядывает меня, но ничего не говорит. Потом ладонью потрогала мой лоб, взяла руку и прижала венку на запястье. Сморщила лоб: видимо, ей что-то не понравилось. Я же просто сижу и улыбаюсь — наверное, на дурачка похож.

— Рассказывай! — требует мама.

— Что рассказывать? — удивлённо отвечаю ей.

— То, что с тобой было вчера.

— Сейчас расскажу… — Я открыл было рот, чтобы начать свой рассказ, но с ужасом понял, что ничего не помню. Почесал пятернёй затылок, тяжело вздохнул, поёрзал на бревне. Не помогло: вспомнить так ничего и не удалось. А потом от слабости я отключился, ощутив в последний момент , как сползаю с бревна на землю.

Очнулся, чувствую себя странно. Снова дневной свет, наполняющий жилище, снова пение птиц. Пытаюсь понять, я очнулся во второй раз или моё предыдущее пробуждение мне приснилось. Во рту опять сухо, но по нужде идти нет необходимости. Пытаюсь подняться, тело тяжёлое, не слушается.

Меня начинает одолевать паника. Внезапно становится холодно, и тело сотрясает мелкая дрожь. Хочется кричать и бежать куда-нибудь без оглядки. На моё счастье, в этот момент вошла мама. Она стразу же устремилась ко мне, положила ладошку на лоб, покачала головой.

— У тебя жар, сейчас принесу настой травы. Обязательно всё выпьешь. Понял?

Я послушно киваю головой. Она тут же выходит. А я вдруг вспоминаю, что давно перестал быть мальчиком, я уже мужчина. Но всё происходит так, будто я всё ещё малыш. Иногда это очень здорово. И мне не стыдно, честное слово!

— Зулу я покормила, — рассказывает мама, пока я пью отвар. — Очень хорошая лисичка! Но беспокойная она сегодня. Это из-за тебя: волнуется она. Куху мне ничего толком рассказать не смог. По-моему, он не понял, что произошло. Он молодой, мало что видел. С утра он улетел. Думаю, ему надо пообщаться со своими, понять, что с тобой произошло. Вороны умные птицы, они понимают гораздо больше, чем о них думают люди.

— Ты умеешь говорить с животными? — удивлённо спрашиваю у неё.

— А что тут сложного? Я же знахарка, ты помнишь об этом?

— Да, мама. Но ты никогда не упоминала, что умеешь говорить со зверями.

— Нет. Потому что любое слово хорошо ко времени. Но не это важно сейчас. Скажи, что с тобой произошло?

— Я не помню, мама! Совсем ничего не помню. Точнее, один вчерашний день не помню, а вот остальное на месте. Память, в смысле, на месте. Только вот со словами трудно и сил нет.

Похоже моя бессвязная речь маму сильно обеспокоила. Выглядела она расстроенной. Впрочем, я тоже был не в лучшем расположении духа. Хотя от маминого отвара мне становилось всё лучше и лучше. Отдал ей чашку, поблагодарил и сел на постели.

Чувствую, как силы ко мне возвращаются. Уже вполне сносно могу шевелить руками. Попробовал подвигать ногами — тоже неплохо получилось. Выдохнул с облегчением. Но опять навалилась дрёма.

Трудно сказать, спал я или нет. Происходящее со мной не было похоже на сон, а вот что это было, определить не берусь. Обрывочными кусками проносились какие-то непонятные сцены. Я ощущал себя совершенно другим человеком. Лучше сказать — разными людьми. И с каждым человеком, которым я себя ощущал, происходили непонятные ситуации. Ох как это было тяжело! Хотелось как можно скорее вырваться из этого морока и вернуться в привычный, понятный мир.

Я прилагал кучу усилий, чтобы прекратить мучащее меня видение. Происходящее казалось мне кошмаром, из которого я должен во что бы то ни стало вырваться. Боролся как мог. Наверное, даже дрался — и точно кричал. Но ничего не помогало. Будто некая сила заставляла меня смотреть на тяжёлый хаос непонятных событий и ситуаций.

А потом я услышал тонкий звонкий голосок:

— Ильхур, зачем ты здесь? Ильхур… Ильхур… Ильхур, для чего ты сюда пришёл?

После я почувствовал нечто похожее на удар. Открыл глаза и увидел маму. Похоже, она была немного напугана.

— Ты кричал, — стараясь оставаться спокойной, сказала она. — Я решила тебя разбудить. Похоже, тебе снился кошмар.

— Это было непонятное и страшное видение, мама. Думаю, ты поступила правильно. Я не мог справиться с ним.

Мама села рядышком. Погладила меня по голове, а после твёрдо и жестко сказала:

— Мой сын справится с чем угодно на свете, иначе это не мой сын. Ты понял, Ильхур?

В её словах я ощутил такой силы любовь, что с трудом смог принять её. За этими словами стояла большая сила. Мама щедро вливала её в меня. С огромной благодарностью, не зная, как выразить её, ответил:

— Я справлюсь, мама.

Точно знаю: она поняла меня правильно.