Сегодня я предоставлен самому себе. Саюл с отцом отправились по делам, мне же выпало счастье побыть одному. Да, я радовался своему одиночеству: нужно было многое понять, пережить все последние события, осмыслить их. Тяжёлым мешком, который надо долго нести, было для меня всё произошедшее. Хотелось избавиться от этого груза.

Ушёл далеко в лес, добрался аж до Рябиновой горки. Давно здесь не был, последний раз мы прибегали сюда с Юрханом. За лосем следили, было очень интересно. Я не знаю, почему эту горку так называют: рябина здесь всего одна — и та у подножия. Зато отсюда очень близко горы. Сотни две шагов — и начинается подъём на одну из них. За ней другая, высокая, со снежной вершиной.

На Рябиновой горке всегда холодно, не понимаю, в чём секрет. Ветра вроде особого нет, до заснеженных вершин далеко. Но даже в жару здесь пробирает озноб. Странно всё это. Одет я был тепло, так что холод меня не пугал. Здесь зато тихо и спокойно.

Всю дорогу за мной по пятам бежала Зулу. Куху поначалу сидел на плече, по потом ему это надоело, и он взлетел, стал кружить где-то над головой, изредка издавая каркающие звуки. Теперь вот лисичка лежит рядом, а ворон чистит перья, сидя на ветке одинокой сосны.

Сел на кочку, задумался. Вдруг слышу, будто зовёт меня кто-то. Голос тонкий, едва слышный, словно и нет его вовсе.

— Ильхур! — чуть громче звучит голосок. Тишина. — Ильхур! — Снова тот же голос, но теперь уже с другой стороны. Я поднялся, обошёл горку, заглянул за каждый куст и камень — никого нет.

— Ильхур! Ильхур! Ильхур! — Голос слышится с разных сторон, теперь он ощутимо громче, и мне кажется, что он смеётся надо мной, словно издевается или просто задорно играет.

В растерянности сажусь опять на ту же кочку. Не знаю что и делать. Посмотрел вопросительно на Зулу, но она что-то выкусывает из лапы и до меня ей нет дела. Ворон тоже не обращает внимания на происходящее. Да и что они могли бы мне сказать? Глупость какая-то!

— Ильхур! Ильхур! Ильхур! — ещё громче зовёт меня тонкий голосок.

— Кто зовёт меня? — кричу в пустоту. — Покажись, хочу видеть того, с кем разговариваю!

— Ильхур! — продолжает звать тонкий голосок, а после звучит смех. Он, словно капельки, прозрачный и чистый. От этого смеха что-то происходит в моей голове: кажется, что теперь смех звучит внутри её.

— Но морочь мне голову! — уже сердясь, кричу я. — Кто ты? Выходи!

— А кто ты, Ильхур? — спрашивает голосок. — Ты зачем здесь? Кого ты искал?

— Не твоё дело! — хмуро отвечаю я и поднимаюсь, чтобы уйти с этого странного места.

— От кого ты уходишь, Ильхур? А к кому ты придёшь? А если ты придёшь не туда, куда шёл? А найдёшь ли ты там, кого искал?

— Слушай, я никого не искал и никуда не шёл! Я просто гулял и отдыхал. А ты — либо покажись, либо отстань! Так разговаривать невозможно.

— Ой, ты что такой грубый, Ильхур? — смеясь, словно дразня, отвечает мне звонкий голос.

— Я не грубый, — извиняющимся тоном говорю в пустоту, — просто не понимаю, что происходит.

— А вот это правда. Тогда зачем ты здесь? Кого искал? Для чего пришёл? Правду говори, Ильхур! Правду.

Я задумался. А и в самом деле, зачем я здесь? Что я ищу, или кого? Ведь для чего-то я сюда пришёл. Просто посидеть в тишине я мог и в другом месте. А зачем мне сидеть в тишине? Для чего? Почему именно посидеть в тишине?

Все эти вопросы, разом вспыхнувшие в моей голове, ввели меня в странное состояние. Мир вдруг исчез, появилось какое-то странное пространство, похожее на туман, такое же белое, но не сырое и тяжёлое, а… оно было никаким. И не сказать что пустое, и всё же в нём ничего не было. Оно было наполнено, даже насыщено, вот только не было возможности определить, чем именно.

А потом я потерял и себя. Исчезли руки, тело, ноги и — я был в этом уверен — голова. Только вот чем я теперь вижу и слышу, непонятно. А я ведь слышал: всё тот же хрустальный голосок продолжал звать меня.

— Ильхур, иди сюда! Ты теперь видишь меня? Видишь?

Да, я теперь видел — и не только её. Будто древний каменный город окружал меня. И что меня поразило больше всего — он показался мне знакомым, даже дух перехватило. Вокруг были дома. Самые высокие — для молитв, у них ещё крыши полукруглые, словно половина пузыря на воде. Рядом стояла хрупкая девушка, это она говорила со мной, я сразу это понял. Я её узнал: во время видений она не раз являлась мне.

— Пошли! — строго велела она. — У тебя мало времени.

— Куда? — удивлённо спрашиваю у неё. — И как идти? У меня и ног толком нет.

— У тебя есть всё, что ты захочешь, просто подумай об этом.

Я подумал. И в самом деле появились ноги! Я облегчённо вздохнул.

— Скажи, а почему у меня мало времени?

— Твоё тело долго не выдержит. Оно не привыкло отпускать дух. Тело может умереть. А ещё в нём мало сил: скоро тебе опять трудно будет осознавать происходящее. Важно, чтобы ты хоть что-нибудь запомнил из того, что с тобой произойдёт.

— У меня хорошая память, — с гордостью заявляю ей.

— Верно, но сны свои ты не помнишь, и в этом вся суть. Здесь примерно так же, как и во сне — только хорошо развитое сознание способно запомнить происходящее.

— Так а куда мы идём? И скажи своё имя, а то неудобно как-то.

— Моё имя тебе знать рано. А идём мы с тобой к твоему потерянному духу.

Я изумлённо уставился на неё. До этого мгновения я был уверен, что с моим духом всё в порядке. И я его не терял. — Терял, — словно прочитав мои мысли, говорит мне она. — Это было очень давно. Твой дух расколот. И одна часть не может найти вторую. Обе половинки зовут друг друга, но слышат лишь эхо своих голосов. Это очень печально! Пошли, нам надо найти твой дух.