Выходя из жилища, заметил, как мама кормит лисичку. Рыжая аккуратно взяла с ладони еду и тщательно её разжевала. А потом — глазам не верю! — дала себя погладить. Мама, гладя её, что-то приговаривала. В этот момент мне на плечо опустился ворон. Он тоже уставился на лису, которая от ласки прижала ушки и тихонько подрагивала. Ворон от изумления тихо заворчал. Мама его услышала.

— Я назвала её Зулу, это значит «умница». Очень хорошая лиса! Я рада твоим новым друзьям, — спокойно сказала мама.

— А я ворона Куху назвал, что значит «мудрый», — в тон ей ответил я.

— Да, очень мудрый ворон, — согласилась мама. — Он сегодня показал лисичке дичь, и она удачно поохотилась. Оставила и ему немного еды в благодарность. Вороны обычно дружат с волками. А вот с лисой — такое вижу впервые. Твоя работа!

Мама подошла ко мне и погладила ворона. Тот хотел было отвернуться, но что-то его удержало. Он снова тихо заворчал, на этот раз от удовольствия, а потом перелетел к маме на плечо, требуя ещё ласки.

— Вот нахал! — с притворным возмущением воскликнул я. — А ну вернись на место!

Ворон посмотрел на меня с укором, но повиновался. Сделал он это нехотя, будто немного обиделся.

— Ладно-ладно, не дуйся, я тебя тоже поглажу. — Хотел ему сказать что-то ещё, но в этот момент из-за кустов вышел Саюл. Он твёрдой походкой направился к нам.

— Я же велел тебе прогнать их! — сердито сказал мне сату.

— Кто же прогоняет друзей? — в ответ возмутилась мама. Она характерным образом приосанилась — значит, сейчас будет взбучка. Ох, хорошо, что не мне! — Хорошие друзья, Саюл, редкость. У тебя своих нет, значит, и другим не надо?

— Аира, ты говоришь о людях, — примирительно ответил старый шаман. — А это животные.

— Люди часто похуже животных, — уперев руки в боки, парировала мама. — Верность друзей не определяется кожей, перьями или шерстью. А эти будут защищать моего сына до последнего. Сами погибнут, но его в обиду не дадут. Это дорогого стоит, шаман! Думал ли ты об этом?

— Я, Аира, думал о другом. — Голос сату по-прежнему звучит спокойно. И как ему это удаётся? — Что будут делать ворон и лиса, когда Ильхур уйдёт в шаманское путешествие? За ухо кусать?

Последнюю фразу Саюл произнёс не для красного словца: в этот момент обеспокоенный ворон и в самом деле слегка прикусывал мне ухо.

— Аира, представь, что он в трансе, а лиса будет вылизывать ему лицо, пытаясь привести его в чувство? Ты представляешь, как это опасно? Нет, их надо прогнать!

— Друзей предавать нельзя! — Мама сказала это как отрезала. — Они пришли на зов его доброго сердца и будут с ним, пока он жив. Ильхур, — требовательно обратилась она ко мне, — что они будут делать во время твоего шаманского путешествия?

С тем же вопросом я обратился к ворону и лисе. Вместо ответа Куху взлетел и сел на самую высокую ветку рядом стоящей сосны. Зулу поднялась, пошла к той же сосне, села между корней и замерла. Всё это было проделано столь выразительно, что мне захотелось обнять моих новых друзей.

Саюл же, стоял, разинув рот. Произошедшее выглядело так, будто мы долго и тщательно тренировались. Но тем удивительнее было то, что ворон и лиса сами поняли, что им делать. Краем глаза я заметил, что и мама удивлена, правда, чувства свои она хорошо умела скрывать.

— Так, — протяжно произнёс Саюл, — я понял.

Старый шаман тяжело вздохнул. Я, в свою очередь, понял, что он не столько согласен с тем, чтобы животные остались со мной, сколько с очевидной бесполезностью споров с моей мамой.

— Что происходит? — услышал я за спиной голос отца.

— Небольшой, но значимый спор, — отозвался Саюл. — Но не ради него я пришёл, у меня есть важный для всех вас разговор.

— Тогда надо пройти в дом, — ответил папа. — На ногах важные вещи не обсуждают.

Когда все расселись, Саюл начал разговор. Он поведал родителям о моих вчерашних приключениях. Меня поразило, что он рассказывал так, будто видел всё своими глазами. Ну не подглядывал же он! Я бы точно заметил его присутствие или почувствовал взгляд. Нет, он делал это как-то по-другому. Хотел бы и я этому научиться!

— А теперь постараемся понять смысл произошедшего, — сказал сату, поглядывая на меня. — Ильхур, как ты понял символы?

— Какие символы? — вид у меня был настолько растерянный, что все дружно рассмеялись.

— Саюл, — продолжая улыбаться, серьёзным тоном сказал папа, — лиса принадлежит нашему миру, поскольку бегает по земле. Мышь живёт под землёй, значит, она из нижнего мира, а ворон символизирует верхний мир, поскольку летает. Так?

— Да, Ульх, верно. Мышь стала добычей для лисы, но съел её ворон. Это значит, что камлать Ильхур может во все три мира. Доступ ему открыт везде.

Духи сказали, что он принесёт нижний мир в жертву верхнему. Не станет Ильхур ходить в нижний мир. Верхний мир — его удел. Но вся добыча у него — в среднем мире. И этот мир будет его беречь. — Старый шаман опасливо покосился на маму. — У него здесь всегда будут друзья и защитники.

— Видишь, как всё хорошо складывается? — удовлетворённо заметил папа. Он повернулся к маме и улыбнулся ей.

— Не всё так просто, — жёстко сказал шаман. — Мышь вышла на поверхность. Значит, и нижний мир будет посылать Ильхуру испытания, стараться подкинуть какою-нибудь гадость. Опасность всегда будет подстерегать его.

— Мой сын справится с любой опасностью! — с затаённой гордостью заявила мама. — Он победит Гурхума-Су — я это точно знаю.

— Чтобы стало так, ему придётся много работать и учиться. И это для него сейчас самое важное, — жёстко ответил Саюл. — Не бегать за зверями, а учиться управлять ими, и, что ещё важнее, — собой.

— Да, — кивнул папа, — важнее всего овладеть собой. Шаман должен быть не рабом своих мыслей и чувств, а их хозяином. Только так можно стать настоящим шаманом, ведь только хозяин самому себе может повелевать духами. — Всё верно, Ульх. — Саюл был важен как никогда. — И только так можно стать хозяином своей судьбы. Гурхума-Су нужно сначала победить в себе, а уже после идти и бороться с ним лицом к лицу. Вот что ты должен знать, Ильхур.