Нагретое солнцем бревно отдаёт тепло в моё продрогшее тело. Весна только пришла, ещё не весь снег растаял, в лесу очень сыро. Несколько дней подряд дул пронизывающий ветер, только вчера к вечеру успокоился. Я редко бываю дома: Саюл не даёт мне покоя. Его бесконечные задания, уроки длятся с утра до позднего вечера. Папа говорил, что учиться у него трудно, но я не представлял, насколько тяжело мне будет даваться эта учёба.

Сейчас я жду его на берегу озера, на том самом месте, где несколько лет назад мы победили Тахту. С той поры я ни разу здесь не был. Да, если честно, и не хотелось: воспоминания о тех событиях неизбежно сопровождало тяжёлое чувство страха. Да, было при этом и чувство победы, как мы тогда радовались, но пережитый ужас оказывался сильнее. Ведь в одночасье могли погибнуть самые дорогие для меня люди — хуже этого, наверное, нет ничего на свете.

Зато после этих событий я перестал бояться своих видений. Отец научил, как входить в них осознанно и выбираться оттуда без потерь. Правда, я так и не понял, кто та женщина, сказавшая, что свет сильнее тьмы. Сахту уверил меня, что придёт время, и я всё узнаю. Возможно, но неужели нельзя сказать об этом сразу?

А потом я стал героем. Хвалили меня за победу, за смелость и находчивость, восхищались моей силой. Только мне всё это не нравилось. В этой битве каждый делал всё, что мог. Ни один из нас не справился бы в одиночку. Героями был каждый, и Юрхан тоже: если бы не он, то я бы не оказался на берегу. А ещё он очень помог своему отцу и Саюлу. Без его помощи они бы не справились. А еще, если честно, я считаю победителем свою маму. Я восхищаюсь ею и очень её люблю.

А потом был общий совет. На него приехали все шаманы, а ещё — представители других племён. Мне и Юрхану дали слово. Это был очень почётно, мы ведь были мальчиками. Но нас слушали внимательно, а старики задавали вопросы. Конечно, мы рассказали всё как было, даже не стали привирать ничего — не тот случай. Да и незачем, крутости и так хватало, все мальчишки завидовали нам.

Тахту изгнали. В наших лесах это почти верная смерть. Тем более что шаманы лишили его силы. Хотя это было, как мне кажется, не нужным. Всё равно к нему больше никто не пришёл бы за помощью. Но взрослым виднее, они часто понимают то, что я даже не беру в голову. Тахту ушёл. Он был зол, от него исходили волны ненависти: казалось, что от этого пожелтеет и осыплется листва с кустов, мимо которых он проходил. Дальнейшая его судьба никому не известна.

Чуть не забыл: произошло ещё одно важное событие — я прошёл обряд. Теперь я мужчина, и мне можно носить пояс с ножом. Сахту сам вручил мне нож великого Сурума, тот самый, который я однажды случайно нашёл в траве. При этом Сахту сказал:

 — Ильхур, живи так, чтобы об этом ноже говорили, как о твоём собственном, забывая добавлять имя Сурума. Он был великим шаманом, он оставил тебе нож — носи его и будь достойным такой чести.

Только вот чтобы стать шаманом, нужно освоить это искусство. Но тут возникли трудности. Никто не хотел меня учить. Я не понимал почему, было немного обидно. В какой-то момент я даже забеспокоился, что и вовсе останусь без наставника. Конечно, есть папа, но древняя шаманская традиция запрещает отцам учить сыновей. Это связано с силой рода: не понимаю как, но она может нанести вред обоим.

Потом папа объяснил мне, почему шаманы не хотели учить меня. Во-первых, мне было уже слишком много лет. Как оказалось, начинать нужно раньше, ещё до посвящения в мужчины. Папа пытался меня учить, но что из этого вышло, вы хорошо знаете. А ещё большинство шаманов боится моей силы. Как учить того, кого боишься?

Оставался только Саюл. Но он не давал ответа. Долгое время он вообще не обращал на меня внимания. Я удивлялся: помнились разговоры, что он возьмётся меня учить, но, когда время пришло, от него не поступило никаких предложений. Он словно вообще забыл про меня.

А потом Саюл исчез. Он не появлялся месяц, другой. Я уже начал беспокоиться. Поговорил с родителями, но они сказали, чтобы я сам нашёл выход из этой ситуации. Я было обиделся на них, но затем понял их правоту: я уже мужчина и решения должен принимать сам.

Тогда я решил сам найти Саюла и поговорить с ним начистоту. Юрхан очень помог мне тогда. Научил, где и как искать. Было непросто, но старого шамана я разыскал. Он стал прогонять меня, не давая сказать и слова. Но я был настойчив, стал просить его стать моим «сату» — учителем. Он долго не соглашался: трижды просил я его — и трижды он отказывал. Я уже был близок к отчаянию, но вдруг, после долгих возражений, он дал согласие. Радости моей не было предела.

Теперь вот сижу на бревне, греюсь на солнце и жду своего сату. Он велел ждать тут — значит, буду ждать. Времени уже прошло немало, в животе булькает от голода, но я терпеливо жду. Саюл никогда и ничего не делает просто так. Сказал, жди здесь, значит, надо ждать.

Однажды я прождал его вечер, ночь и утро. А потом плюнул с досады и пошёл домой, решив, что Саюл про меня забыл. Хотелось есть и спать. Я очень устал. И ведь ушёл. Ох и досталось мне тогда! Старый шаман сказал, что я сорвал урок, а он был очень важен. Оказалось, что он пришёл буквально сразу же, как ушёл я.

— Эй, Ильхур! ­— с облегчением выдыхаю: это голос моего сату. — Ты сидишь, словно дед, греющий старые кости. Я думал, ты упражнения осваиваешь, а оказывается — просто бездельничаешь.

Я быстро подскакиваю, с виноватым видом стою перед ним. Просто так хорошо вокруг, что совсем не хочется делать эти его сложные упражнения. От них всё время болят мышцы и ноют суставы. Но глядя на бодрость и подвижность старого шамана, я с усердием разучиваю все эти движения.

— И ворговать тоже не тренировался? — сердито спрашивает сату.

Я молчу. Что сказать? Правду о том, как сидел и вспоминал давно минувшие события? А смысл? Он ещё больше отругает меня, а после забросает насмешками.

— Хм, смотрю, ты путешествовал по реке памяти! — Его одобрительный голос пугает меня больше, чем привычная ругань. — Что ж, тоже дело. В твоей жизни должно быть три победы. Одну ты совершил тогда. Две — ещё впереди. Поэтому не забывай ничего из произошедшего тогда. Может оказаться важной любая мелочь.

— Я считаю, что тогда победила моя мама. А мы просто делали что могли. — Верно! — смеётся Саюл. — И это ты тоже запомни.