Я обижен! Как можно было так с нами поступить?! Что в голове у этих взрослых?

Они оставили меня и Юрхана дома! Сами ушли биться с Тахту, а мы должны сидеть сложа руки! Так ещё и стража нам такого оставили, надёжнее не придумаешь: мою маму.

Юрхан сидит, опустив голову. Я же шагаю из угла в угол. Мои кулаки то и дело сжимаются, лицо, по всей видимости, красное. Не нахожу себе места от гнева и обиды.

— Сядь и успокойся! — велит мне друг. Сказал он это как-то так спокойно и повелительно, что я тут же сел рядом. — Сейчас мы выйдем и побежим в разные стороны, — твёрдо говорит Юрхан. — Встретимся у сгоревшей ели. Ты меня понял?

— А если мама догонит?

— А ты беги так, чтобы не догнала, — жёстко отвечает Юрхан и поднимается.

Без колебания он идёт к выходу. Мне остаётся только последовать за ним. Одновременно мы выходим наружу и, не таясь, с места рывком бежим так, что только пятки сверкают. В спину летит крик моей мамы. Но я не вслушиваюсь, не знаю, что она кричит. Мне не до этого. Я бегу так быстро, что меня не догонит даже ветер. Во всяком случае так мне сейчас кажется.

В сгоревшую ель я просто упёрся лбом, обхватил ствол руками, пытаясь выровнять дыхание. Перед глазами всё расплывалось, в ушах стучало, ноги подкашивались. Я не видел, только чувствовал, что Юрхан рядом.

Так и оказалось: он лежал на траве. Тоже пытался отдышаться. Мы одновременно посмотрели друг на друга и улыбнулись: у нас получилось. Что дальше?

Согласно плану Саюла, отец должен был встретить Тахту у берега озера. Я не понял, как он собирался выманить злого шамана, но выглядеть отец должен был ослабленным и больным. Саюл в это время должен был находиться на кладбище, чтобы перерезать нить чёрной силы. С ним вызвался быть Турхан. В нужный момент должен появиться Сахту, чтобы помочь отцу. Как они вчера обещали, я и Юрхан должны были быть с отцами. Только вот нас коварно оставили дома.

Старая ель стояла как раз на распутье, расстояние от неё что до озера, что до кладбища одинаковое. Мой друг не зря выбрал это место. И ель приметная: однажды, во время страшной грозы, в неё ударила молния и сломала пополам, оставшаяся стоять часть сильно обгорела. Мог бы сгореть и лес, но ливень быстро потушил огонь.

Мы решили действовать по плану. Юрхан побежал к своему отцу, а я к своему. Перед этим мы обнялись и пожелали друг другу удачи.

Прибежал, решил для начала немного осмотреться, понять, что к чему. Наблюдаю из-за кустов. Меня точно не видно.

Отец лежит на земле, пытается встать. Вот он приподнялся, уже на одно колено. Ещё немного — и он встанет в полный рост. Только вот сделать это очень трудно.

Переключился на особой зрение. Вижу, что отца окружает светлое облако силы, но вторым кругом, зажимая его со всех сторон, — чёрный туман. Папа набирает силу от земли, это помогает ему не только сдерживать тьму, но и подняться на ноги. Вот он уже стоит. Достал нож, пока не понимаю зачем. А ещё вижу, что к нему по земле тянется светлая нить. Смотрю, откуда она идёт. Ух ты, это Сахту помогает моему папе! Вот дела! Обычно старик не вмешивается в дела людей.

Надо теперь найти Тахту. Он должен быть где-то здесь. А, вот, вижу! Тахту тянет силу по своему чёрному ручью. Она втекает в него стремительно, будто сама хочет стать тем злом, которым её делает шаман. Казалось, что она сама толкает, заставляет Тахту делать эти чёрные дела.

Я увидел, что злой шаман одержим, он не в состоянии управлять собой. Ненависть и злоба заменили в нём все обычные человеческие чувства. В его глазах я видел лишь одно — неуёмную страсть победить. От этого было просто жутко. Он ни перед чем не остановится, ничто не станет ему преградой. У него нет ценностей, ему никого не жаль. В моей голове стучала только одна мысль: его нужно остановить.

Пока я не знал, что делать. Но очень хотелось сорваться с места и хорошенько надавать этому Тахту. Думаю. Саюл должен перерезать этот чёрный ручей силы. Видимо, он пока ещё не сделал этого. Нет, сделал!

Тахту вдруг резко сник, чёрный туман от папы начал отступать. Он поднялся и стал набирать силу. Ещё немного — и злой шаман будет раздавлен, мой папа не будет шутить.

Сникший было Тахту вдруг захохотал. Его жуткий смех разлился по всему лесу.

— Дураки! — прокричал он. — Нет, вы настоящие дураки! Стал бы я использовать силу, которую вы можете перекрыть?! Могущественные шаманы — ха-ха! Вы дураки! Смотрите! — Тахту опять потянул чёрный ручей из земли, только бежал он из другого места.

Мне показалось, что все разом охнули. Теперь нам конец: этот одержимый шаман всех нас уничтожит. А после — и всех, кого мы любим. Что будет с другими людьми? Надо что-то делать!

Вдруг пространство поплыло перед моими глазами. «Только не это!», — успел подумать я. — «Только не сейчас!» Но перед моими глазами уже стояла необычной красоты женщина — помню, я уже видел её.

— Что же ты отцу не помогаешь? — нежным голосом спросила она.

— А что я могу сделать? — с отчаянием кричу ей в ответ.

— Свет сильнее тьмы, — нежно и спокойно отвечает женщина. — Иди и прекрати это! — велит она неожиданно строгим голосом.

Я резко очнулся в кустах, за которыми прятался. Встряхнул головой. Ух, и что теперь? Как мне остановить Тахту?! Свет сильнее тьмы, но я слабее этого шамана. Или нет?

Смотрю на папу. Ему совсем тяжело. Ещё чуть-чуть — и туман тьмы сожмёт его и раздавит. Сам не понимая себя, выхожу из-за кустов. Молча подхожу к Тахту и окружаю его светом. И откуда только во мне взялись силы?

Свет полностью окружил тёмного шамана. Сила втекает в меня. Я вижу, как она широкой рекой стелется ко мне, начиная свой путь с белых гор. Улыбка появляется на моём лице. Вижу, что Тахту лишился подпитки от кладбища: свет не даёт проникнуть к нему тому самому чёрному ручью, дававшему шаману силу.

— А ну, что тут происходит?! — слышу я знакомый голос. Это мама. — Ах ты негодяй! — кричит она. Я по-прежнему держу Тахту в облаке света. Мама стремительно подходит к нему, в руке у неё тонкий прут. Безо всякой жалости она начинает хлестать им шамана. Тот пытается защититься от неё, закрывается руками. Но это бесполезно, я точно знаю.

— Я тебе сейчас устрою! — грозно кричит мама. — Ещё раз тронешь моего сына — я от тебя живого места не оставлю!

Каждое своё слово она сопровождает смачным ударом прута. К ней подходит папа, бережно обнимает и настойчиво оттаскивает от Тахту.

— Мы будем судить его на совете, любимая, — примирительным тоном говорит он ей. — Пусть люди его судят.

Я без сил сажусь на землю. Чувствую, как по моему лицу расползается улыбка. Потом вижу Сахту, вижу, как к нам бегут Саюл, Турхан и Юрхан. Они что-то говорят, показывая на меня. А я закрываю глаза, и какое-то блаженное небытие забирает меня из этого мира.