Сегодня очень тёмная ночь. Чёрное небо легло спать прямо на землю, будет ждать солнце. Сахту — а он всё и про всё знает на этом свете — говорит, что день — это время богов. Раньше, когда на земле жили только боги, было всегда светло. А потом появились злые духи: они не любят свет, рождены тьмой, им солнце помеха.
Злые духи хотели властвовать над всем миром, но боги не дали им этого сделать. Была большая битва. Боги не смогли победить злых духов. Сахту говорил, что борьба идёт и по сей день. Но я не помню подробностей. Надо будет попросить его рассказать об этом снова. Знаю, что боги и злые духи поделили мир: теперь есть свет и тьма, день и ночь. Сахту говорит, мы потому и спим ночью, чтобы злых духов не видеть.
Он говорит, что сон нас уносит либо к богам, либо к злым духам. Как человек день прожил, туда сон его и поведёт. Это страшно — я всё время стараюсь хорошо себя вести, чтобы во сне не попасть к злым духам. Не знаю, получается ли. Сны свои я хорошо помню, только странные они какие-то: не понять, хорошие или нет. Даже Лигва — а она очень хорошая знахарка — не смогла мне их растолковать. А ведь она мудрая, её все взрослые слушают — и даже шаманы.
День — время богов. Мы просыпаемся, чтобы жить вместе с ними и наполнять мир добрыми делами — так учит Сахту. Ночью надо спать. Задёрнуть завесу над входом, завязать защитный узелок, чтобы зло не проникло в жилище, да туманный оберег сна подвесить над головой. О нём я позже расскажу.
Сейчас ночь — она всё длиннее становится. Старый Сахту распалил большой костёр. Все ребятишки собрались вокруг него, и я, конечно, среди них. Мы слушаем. Сахту сидит у костра, а мы ждём. Сейчас он посмотрит на каждого из нас. Делает это он медленно: каждому в глаза заглянет, а на деле — прямо в душу. Мы сидим не дыша. Ждём. Иногда мне кажется, что наши глаза сверкают как звёзды.
Вот Сахту бросил в огонь ветку. Это значит, что скоро мы услышим ещё одну историю про богов. Я всегда с удовольствием их слушаю. Не всё запоминаю, но это неважно. Просто его истории красивые и мудрые, а ещё они очень интересные. И я толком не могу объяснить, что со мной происходит, когда он рассказывает.
Я будто оказываюсь прямо в его рассказе целиком. Будто живу прямо там. Будто всё вижу своими глазами и слышу своими ушами. Будто всё настолько осязаемо, что прямо сейчас я могу потрогать его руками, почувствовать вкус и запах. Это удивительно!
Однажды я осторожно спросил у Юрхана, моего друга, происходит ли с ним нечто подобное, но он только посмеялся в ответ. Сказал, что ему просто интересно — и всё. Сказал, что я дурак или просто чокнутый. Больше на эту тему я ни с кем не заговаривал. Ко мне и так все относятся – не знаю, как сказать. Считают немного странноватым и побаиваются.
Ну вот, Сахту уже откашлялся и выпил свой отвар. Сейчас начнёт. Вот обвёл всех глазами, теперь он должен сделать большой вдох и что-нибудь спросить.
— Кто слушал рассказы мои внимательно, без труда скажет, кто дал земле и людям жизнь, — громко и строго говорит Сахту.
— Голубые великаны! Голубые великаны! — наперебой кричат ему в ответ малыши. Ребята постарше усмехаются: что тут помнить — про них Сахту чуть ли не каждый вечер рассказывает.
— А откуда они сюда пришли? — снова спрашивает старик.
— Из-за моря! Из-за тех гор! —кричат в ответ малыши. На этот раз их мнения разошлись.
— Эх, неучи, — ласково говорит им старик, — надо было внимательней слушать. Пришли они с земли богов. Прошли сквозь моря и спустились сюда вот с этих гор. А самый главный среди них был Алра-Юс.
Чистый свет исходил от него. Море расступалось и горы кланялись, когда он шёл. Никто никогда не прекословил ему: знали все, что мудрее и чище него нет никого на свете. Его слово последнее: как скажет он, так и будет, ибо он и есть сама жизнь, само творение, всё прочее — лишь явление его замысла. Такой он, Алра-Юс: самый могущественный и мудрый.
Вместе с Алра-Юсом пришли и другие боги, его помощники. Рядом с ним шла Ларрма-Ку — самая красивая, добрая и нежная. В руках у неё женское счастье, один из самых важных даров. Пока счастливы и спокойны женщины — мир на земле и у жизни правильный ход.
Я почти не слушаю: эту историю Сахту рассказывал множество раз. Малышам интересно, я же унёсся мыслями куда-то далеко. Сначала смотрел на верхушки сосен, разглядывал сквозь них звёзды. Потом смотрел на искры, летящие от пламени в небо. Наверное, тоже хотят стать звёздами. Ох, я тоже хочу! Смотреть на мир с неба и видеть на земле всё как есть. Так-то я, конечно, много чего вижу, но это малая часть от огромного мира. А хочется ведь гораздо большего.
А потом небо колыхнулось, и звёзды стали словно отражение на спокойной воде. Оно натянулось, набухло — и снова колыхнулось. Перед глазами, будто по воде, пробежали незримые, но ощутимые волны. Молочный туман расстелился передо мной — и обычный мир исчез.
Сижу на большом камне возле отвесной скалы. Камень порос белым мхом. Скудное солнце бросает на землю невнятный свет, дающий размытые тени. Вдруг эта непонятная мгла рассеивается, ослепительное белое сияние наполняет мир.
Я вижу необыкновенной красоты женщину. Она совсем другая, не похожа на наших. И кожа у неё голубого цвета. Рядом с ней появляется удивительной красоты мужчина, кожа у него тоже голубого цвета. Я смотрю на себя и отчётливо понимаю, что я не только намного меньше ростом, но и… не сказать чтобы хуже. Я настолько прост по отношению к ним, настолько слаб и глуп… Это не выразить словами.
Я сижу на камне, не в силах отвести взгляд от этих невероятных существ. Вдруг я понимаю, что это Алра-Юс и Ларрма-Ку. Тут же спрыгиваю с камня и падаю в поклон, сам не понимая, что и зачем делаю.
— Ильхур, поднимись! — слышу над собой ласковый женский голос, красивый и глубокий. Наверное это говорит Ларрма-Ку.
— Свет надо принимать всей душой, всем телом, а ты прячешься от него, — раздаётся мужской голос, тоже ласковый и добрый. Но я всё равно не решаюсь подняться.
— Ильхур, Ильхур, ты уснул, что ли?
Кто-то трясёт меня за плечо. Открываю глаза. Надо мной множество лиц и глаз. Ах да, это дети! Я слушал Сахту вместе с ними. Встряхиваю головой и отвечаю, что со мной всё в порядке.
Но они смеются. Оказалось, что я сидел, а потом упал и лежал так с закрытыми глазами. Им от этого смешно. А мне очень обидно: так хотелось ещё немного поговорить с прекрасными Алра-Юсом и Ларрмой-Ку!
Добавить комментарий