С утра идёт дождь. Лес наполнен тихим шумом, и очень мокро. Просто нынешнее лето уж очень хорошим выдалось, дождя давно не было. Я уже привык к ежедневному радостному солнышку и голубому небу. Казалось, что так будет всегда. Но сегодня дождь, и он уж очень сильный и слишком унылый. Часть дня пришлось сидеть дома: мама ни за что не хотела выпускать меня на улицу. Но я всё равно сбежал.
Просто у меня очень важное дело. Я иду к Сахту. По делу иду, не просто так. А за пазухой лежит нож великого Сурума. Почему-то я уверен, что нашёл именно этот нож, а не какой-то другой. Всю ночь не спал, ворочался, но в конце концов решился-таки отдать своё сокровище. Если я правильно понял Сахту, оно должно принадлежать людям. Выходит, что я жадина: присвоил себе достояние нашего народа.
Мне грустно и совестно. А ещё страшно. Боюсь даже представить себе, что начнётся, когда узнают про мой нож… Точнее, не мой, а Сурума. Я хранил его у себя, а этого делать нельзя. Ругать будут, наверное, очень сильно. Эх, опять крапива, опять сидеть в реке… Так этого не хочется! Иду, думаю об этом, и ноги подкашиваются. Но я твёрдо всё решил: будь что будет, но нож я отдам. Правда, не знаю куда идти: дома у Сахту нет, поэтому направляюсь к месту вечернего костра.
Сахту нашёл меня сам. Он подошёл сзади и положил руку мне на плечо. Я его совсем не слышал — наверное, из-за дождя. Молча протянул ему своё сокровище. Сахту долго осматривал нож, потом ножны — я их привёл в прежний вид: подумал, что так будет правильней. Делал всё это Сахту очень аккуратно и бережно.
— Да, Ильхур, это тот самый нож. А где ты его нашёл?
От страха у меня потерялись все слова, поэтому я молча направился туда, где некогда лежала моя находка. На удивление, Сахту всё понял и так же молча последовал за мной. Идти было недолго. По счастью, дождь начал стихать.
Я помнил место очень точно и с полной уверенностью показал Сахту кочку, рядом с которой, под слоем травы, лежал нож. Я тогда первым делом увидел рукоятку, раздвинул траву и разглядел всё остальное. А сейчас я с удивлением обнаружил, что сам по себе рассказываю Сахту, причём обстоятельно и подробно, как всё было в тот день.
Старик задаёт мне много уточняющих вопросов. Стараюсь ответить на них максимально подробно. Понимаю, что это важно. Сахту серьёзен, внимательно слушает. При этом — мне это очевидно — он смотрит на всё происходящее особым зрением. Только делает он это очень сильно: я просто чувствую, как меняется пространство. Будто теперь существует две реальности — та, что происходит есть и та, которая была тогда. А потом старик замолчал, и я почувствовал ещё одну реальность. Она была древней и тяжёлой. Во всяком случае, мне так показалось.
— Ты видел, как он потерял нож? — неожиданно спрашивает Сахту.
— Нет. — Для убедительности мотаю головой. — Мне тяжело было, и голова заболела.
— А-а-а, — рассеяно протянул Сахту. — Ну, голова сейчас пройдёт. Но ты ведь видел те события? Я чувствовал в них твоё присутствие.
— Я просто чувствовал. Но ничего не видел, Сахту! Мне было тяжело.
— Понял. — Мне показалось, что старик расстроен. — Жаль! Выглядело всё так, словно он специально положил свой нож — и именно для тебя. И сделал это перед твоим появлением здесь.
— Как это, Сахту?
— Сурум мог прозревать сквозь время. Великому шаману такое под силу. Это значит, что он знал о твоём приходе и послал тебе этот нож. Теперь понятно, почему его не могли найти. Впрочем, никто и не надеялся его отыскать. Если бы нож и в самом деле был потерян, то давно бы уже лежал глубоко под слоем травы и земли. А вообще, скажу тебе честно, волшебные вещи не теряются. Они либо принадлежат кому-то, либо ждут часа, когда хозяин, достойный их, появится и станет полноправным владельцем.
— Сахту, — решился спросить я, и голос мой прозвучал глухо и неуверенно, — так ты не будешь меня наказывать и ругать?
— Что? — переспросил старик и вдруг громко расхохотался. — Наказывать?! — громко спросил он и снова расхохотался. — Ты, верно, решил, что в чём-то виноват. Ильхур, твоя находка — это радость для всего народа. Я ведь не зря рассказывал вчера историю Сурума. Завтра будет праздник.
— Праздник? — удивлённо переспрашиваю его. — Но мальчикам нельзя иметь нож. Это строго запрещено.
— Ильхур! — Сахту одобряюще треплет меня за плечо. — Твой случай совсем другой. Ты нашёл настоящее сокровище. Более того, Сурум сам послал его тебе —за это никто не будет наказывать. Правда, нож я пока сохраню у себя — завтра предъявлю его людям. Пошли домой, скоро опять пойдёт дождь. Вот за что тебе точно попадёт от мамы, так это за то, что ты гуляешь весь мокрый. Ведь ты совсем недавно не мог подняться с постели. А мама у тебя такая, что и я попаду под горячую руку.
— Да, она такая! — весело улыбаюсь я. — Всем достанется!
Мы рассмеялись и, беспечно болтая, пошли к поселению. У кострища мы расстались. Я сделал всего пару шагов, и снова пошёл дождь.
Дождь, словно стена, окружил меня. Он, как мне показалось, не хотел пускать меня дальше, приказывая стоять на месте. Признаться, это меня напугало. Я залез под огромную старую ель и сел на корточки. Здесь, по крайней мере, было сухо. А то я уже совсем промок.
Сижу и смотрю на стену дождя. С ветвей льют струи. Стоит шум, и, что очень странно, сквозь него я слышу отчётливое карканье ворона. Я вдруг ощутил какую-то сердитость: что же я — так и буду сидеть здесь и дрожать со страха? Меня мама уже наверное ищет. И вообще: хочу домой. Подумаешь, дождь!
Я приподнялся и попробовал шагнуть к дому. Но странно, дождь упругой стеной не дал мне этого сделать. Но на этот раз я не испугался, наоборот, разозлился ещё больше. Из горла вырвался ритмичный звук, наподобие того, которым я отгонял Кульву. По ногам побежала сила от земли, тело загудело. И сквозь этот гул и шум дождя я опять услышал карканье ворона. Я показал ему язык. Он, конечно, не увидел его, но это было неважно.
Мои руки налились силой. Я ими раздвинул стену и рывком побежал к дому. Было ощущение, что дождь гонится за мной. Проверять не стал. Бегу, не оглядываясь. Только замечаю, что дождь начинает от меня отставать, а карканье ворона становится отчаянным и тихим.
На пороге стоит мама. Она грозно смотрит мне за спину. Выкрикивает что-то — и дождь мгновенно исчезает.
Без сил падаю ей на руки. Я спасён. Мама — как хорошо, что она есть у меня!
Добавить комментарий